(из книги "На Волховском фронте" - воспоминания ветеранов)С. И. ВЕСЕЛОВ
в 1942 году рядовой, коновод начальника штаба полка кавалерийской дивизии
«Мы победим!»
В сентябре 1966 года железнодорожник станции Спасская Полисть Н. И. Орлов недалеко от Мясного Бора обнаружил шпалу, на которой гильзами были выбиты слова: «Мы победим!»
Когда я прочитал газетную заметку об этой находке, вспомнилось жаркое лето 1942 года.
Нас было шестеро: ленинградец Анатолий Богданов, татарин Закир Ульданов, весельчак и песенник молдаванин Костя, спокойный и рассудительный Алексей Кудряшов, два земляка-вологжанина — Александр Костров и я. Все, что осталось от третьего сабельного эскадрона после упорных и долгих боев в окружении.
Уставшие, без коней, которые в большинстве своем пошли на питание, день и ночь болотами мы пробивались из-под Любани к Мясному Бору. Твердо решив в плен не сдаваться, последние патроны берегли для себя.
Занимался рассвет. Мы вышли на опушку леса, осмотрелись. Один за другим перебежали железнодорожное полотно. Дальше было открытое место. Залегли. Костя куда-то отполз. Через минуту он появился.
— Ребята, там, в откосе насыпи, вырыта землянка, можно переждать до ночи.
В землянке пахло сыростью и прелой травой. Рядом валялись стреляные пулеметные гильзы. Сначала мы их и не заметили.
— Как бы нас здесь не накрыли, — сказал Анатолий Богданов, забаррикадировав вход в землянку железнодорожной шпалой.
— А мне умирать совсем не хочется, — проговорил Закир. — Мне бы сейчас домой, в Казань, какую-нибудь весточку подать. Сережа! — обратился он ко мне. — Давай диктуй.
— Пиши: все равно мы победим, — ответил я ему.
— Письмо! А давайте же напишем общее письмо. Да такое, чтобы дошло оно до всех наших, — предложил Костя.
— Как это? — спросили мы.
— А вот так. — Костя вскочил с места, подошел к выходу и хлопнул рукой по шпале. — Вот вам бумага, а вот и чернила, — сказал он и, подобрав одну из стреляных гильз, валявшихся на земле, начал камнем забивать ее в шпалу.
— Вот начало первой буквы нашего письма. — Костя вгонял в дерево одну гильзу за другой и приговаривал:— «Мы побе-дим, побе-дим, побе-дим!»
— Посторонись, дружок, дай-ка и я, — забрал у Кости камень Саша Костров.
Так, сменяя друг друга, мы вбивали в дерево гильзы. Били с остервенением, словно вгоняли в шпалу ненавистных врагов.
— Давай, Закир, на твою долю восклицательный знак остался.
Закир долго прицеливался, потом стал бить, гильзы входили в дерево от одного его удара.
— Вот так их, — удовлетворенно сказал он и погладил рукой шероховатую поверхность шпалы, на которой были выбиты нами слова: «Мы победим!»
Гитлеровцы появились вскоре. Рассевшись на трех подводах, горланили песню под губную гармошку, громко хохотали.
— Задерживаться здесь больше нельзя, — сказал Саша Костров. — Прикройте нашу шпалу ветками и грунтом, она не должна попасть врагу.
Как-то так уж получилось, что этот рассудительный вологодский парень стал в нашей группе за старшего.
Перебежав мелкий кустарник, пошли лощиной к чернеющему вдали лесу. Где-то в той стороне днем мы слышали раскаты канонады. Там была линия фронта. И опять под ногами хлюпала черная болотная жижа.
— Будет ли конец этому? — воскликнул Закир и выругался по-татарски.
В этот момент раздалась автоматная очередь. Мы быстро рассредоточились и залегли. Еще раз по кустам прошли автоматной очередью. Но чувствовалось, что огонь ведется пока еще наугад.
— Ну, пошли, — сказал я, повернув голову к Саше Кострову.
Он лежал в какой-то неестественной позе, повалившись на куст. Автомат был закинут за спину. Когда я тронул его за руку, Саша не пошевелился. И только тут до сознания дошло, что Костров убит. Моего земляка (из одной деревни), одногодка, с которым мы вместе призывались, вместе принимали присягу, вместе столько дней бились за Ленинград, не стало в живых...
К линии фронта мы вышли рано утром. Рядом слышалась чужая речь. Но мы были рады, что под ногами уже твердая земля, а не болотная жижа.
— День переждем, осмотримся, а ночью будем пробиваться, — сказал Костя. После гибели Саши он стал у нас за командира.
Вдруг тишину летнего утра разорвали звуки канонады. Били наши минометы и пушки. Видимо, готовились к наступлению. Снаряды стали рваться рядом.
— Вперед, — скомандовал Костя. — Надо успеть проскочить к нашим под прикрытием этого огня.
Мы бегом побежали к передовой.
Солдаты противника сидели в укрытиях.
Снаряды и мины рвались рядом, все смешалось. Когда я очнулся, вокруг была тишина. Только рядом в ухо кто-то тяжело дышал. Повернул голову. Рядом был Анатолий Богданов.
— Что с нами, где остальные? — с трудом прошептал я.
— Ноги тебе перебило, потерпи, Сергей, немного осталось, — ответил товарищ. Осторожно взвалив меня на спину, он пополз вперед.
— Второй раз я очнулся в медсанбате. Вокруг непривычная обстановка. Пахнет лекарствами. Рядом у носилок стоит Анатолий и какой-то высокий плечистый человек в белом халате, судя по виду, грузин.
— Сто лет жить будешь, — улыбаясь сказал он.
Анатолий тоже улыбнулся. Я хотел спросить, живы ли Костя, Закир, Лешка Кудряіїіов, но вновь потерял сознание.
Потом были месяцы лечения в госпиталях. Были тяжелые бои за освобождение Украины, Польши, Чехословакии. Было еще одно ранение и госпиталь. День Победы я встретил на австро-венгерской границе. Все годы наводил справки о своих товарищах по боям за Ленинград. Наводил безрезультатно. Война раскидала нас.
Многое из того, что пришлось перенести во время войны, стало забываться.
А вот наша железнодорожная шпала, на которой выбиты слова «Мы победим!», находится в Новгородском музее... Это — свидетельство того, что и в самые трудные дни Отечественной войны советские солдаты верили в грядущее торжество своего народа.
Нашла ниже приведенное здесь http://traktorenwerk...l.com/2654.html
............Кстати, упоминания об этой шпале я случайно нашел в книге К. Ф. Калашникова "Право вести за собой":
Беседуя с бойцами и командирами, вырвавшимися из мешка, я впервые услышал: по дороге они видели железнодорожную шпалу, на которой было выведено: «Мы победим!» Шпала лежала на тропе, по которой пробирались наши бойцы. Короткий лозунг бросался в глаза. И в сердцах еще ярче вспыхивала надежда, прибавлялись силы.
Я увидел эту шпалу уже после войны. Хранится она в новгородском музее. Осенью 1966 года ее нашел обходчик станции Спасская Полисть Николай Иванович Орлов. Удалось разыскать адрес одного из авторов необычного плаката — Сергея Ивановича Веселова. Он мне сообщил, что их было шестеро: русские Анатолий Богданов, Александр Кудряшов, Александр Костров и он, Сергей Веселов, татарин Закир Ульденов и молдаванин Костя (фамилию его друзья не запомнили). Все из 3-го сабельного эскадрона 87-й кавалерийской дивизии. Пять суток они, голодные, скитались по вражеским тылам. Днем отсиживались в укрытии, ночью шли на восток, ориентируясь по зарницам далекой канонады. Когда отчетливо стали доноситься звуки боя, друзья решили устроить последний привал, собраться с силами. В железнодорожной насыпи заметили блиндаж. Зашли в него. Пол блиндажа был усеян стреляными гильзами, видно, здесь отбивались от врага наши пулеметчики. Костя поднял гильзу, приложил ее к почерневшей шпале, лежавшей здесь же, в блиндаже.
« — Глядите, как здорово выделяется. Издалека будет видно, — сказал он (так пишет С. И. Веселов). — Давайте письмо сочиним.
— Какое письмо? — удивились мы.
— А вот гильзы забьем в шпалу так, чтобы слова получились. Пусть все читают.
Мысль понравилась. Но что же выбить на шпале?
— Ты, кажется, партийный, тебе виднее, — сказал мне Костя.
Я предложил:
— «Все равно мы победим».
— Длинно, — возразил Костров. — Давайте просто: «Мы победим!»
Костя нашел камень и стал забивать гильзу. Входила она туго — гнулась. Костя поправлял ее и снова колотил камнем. Его сменил Саша Костров. Бил, пока не зашиб руку. Так мы сменяли друг друга. А кто-нибудь один дежурил снаружи. Закончив «письмо», положили шпалу поперек тропинки: пусть всякий увидит, кто пройдет здесь.
Линию фронта переходили под огнем. Саша Костров был убит. Мне перебило обе ноги. К своим меня вынесли Костя и Анатолий Богданов».
кадолов.jpg 60,4К
1 скачиваний
